[indent] «Съешь или будешь съеден».

[indent] Многие говорили, что таким стал мир после войны: злым, голодным, отчаявшимся и немного безумным. Да, в чём-то они были правы: мир определённо стал злее, но и злым, и безумным он был всегда.

[indent] — Ты уверен, что это нам и правда нужно? — спросила Лонгин, кажется, раз в десятый за этот долгий день и Лазарь позволил себе на какое-то время оставить вопрос без ответа. Ему нужно было подумать: здравомыслие в нём вопило о том, что отец Дин не может быть человеком надёжным, что не для того Лазарь присоединялся к оппозиции, чтобы иметь дело с такими, как он.

[indent] Может быть, под маской здравомыслия пряталось презрение или брезгливость, потому как одни лишь праведные деяния могли привести к единственному исходу — к поражению. Лазарь прожил достаточно долго, чтобы уяснить: не пачкают руки лишь мертвецы и герои кинематографа.

[indent] — Лонгин, ты задаёшь этот вопрос каждый раз, когда у нас появляется работа. — фыркнул Лазарь, сдерживая смех и взглянул на свёрток в её руках. Они несли с собой не фарфор и не было никаких причин волноваться о сохранности содержимого, но уже то, что оно могло произвести эффект, сравнимый с бомбой — впрочем, информационной — требовало от них особого отношения.

[indent] Лазарь не знал наверняка, обманывали ли Лонгин его оптимистичная улыбка или легкомысленный смех, но в такие моменты как этот, он был согласен с ней всецело: от этой встречи он не ждал чуда. И девочка, любая информация о ней, была для него важнее, чем ценность собственной жизни.
[indent] Если она и правда могла стать новой Королевой, он должен был знать.

[indent] Мысли об этом приводили Лазаря в опасное состояние, близкое к эйфории — он был уверен, что так себя чувствовали фанатики, готовые на любой, даже самый отчаянный шаг ради объекта своего преклонения. Лазарь же видел границы разумного и всё ещё был способен мыслить здраво, но безумие пожирало и более стойкие умы. Он знал, как это происходит — видел своими глазами как границы разума размываются, речь становится бессвязной, а в глазах появляется нездоровый блеск. Он надеялся, что с ним никогда не произойдёт подобного и отчего-то был уверен, что эти надежды не оправдаются. В его одержимости Королевой уже сейчас не было ничего, что можно было бы назвать «нормальным».

[indent] В том, чтобы не рассчитывать на многое были свои плюсы: когда на месте встречи отца Дина не оказалось, Лазарь почти не ощутил укола разочарования. По правде, к чему-то подобному он был готов. Не то чтобы это его устраивало, конечно.

[indent] — Ничего. — улыбнулся Лазарь так, словно смена планов совершенно ничего не значила. — Мы приготовили для преподобного небольшой подарок, который мне следовало вручить ему лично, но, похоже, это придётся отложить до следующего раза.

[indent] Он посмотрел на Диану вскользь, внутренне усмехнувшись её «закрытой» позе и, задумавшись, добавил:

[indent] — Очень жаль, когда договорённости нарушаются. Особенно в наше время, когда борьба против тоталитаризма держится на честном обязательстве, данном одним партнёром — другому.

[indent] Нарушить договорённость значило поставить клеймо на своей репутации, лишиться доверия. Отец Дин считал, что может позволить себе пренебрежительное отношение к оппозиции без вреда для себя и своего дела? Показывал силу? Или, быть может, он имел с руководством Лазаря иные дела, о которых его не посчитали нужным предупредить? Неизвестность Лазаря раздражала.

[indent] Внешне же он по-прежнему был даже слишком приветлив.

[indent] — Но я искренне верю в то, что у преподобного возникли действительно неотложные дела. — развёл руками Лазарь, теряя к этой теме видимый интерес и обратил, наконец, всё своё внимание на Диану. — Так что вы узнали о бессмертной?

Отредактировано Lazarus Laskowski (19-08-2021 21:53:58)

[indent] Значит, залогом договора? Внутренне Лазарь усмехнулся, в уме перебирая неутешительные перспективы: он мог согласиться на предложение этой женщины или отказаться, и ни один из этих вариантов не гарантировал, что он получит желаемое. Если другая сторона меняла правила встречи по своему усмотрению, то рассчитывать на её порядочность было по меньшей мере глупо.

[indent] Ещё больше Лазаря беспокоило то, что Диана сама себе противоречила: поначалу она говорила, что должна передать информацию на словах, теперь же была готова сопроводить к бессмертной. Изменила ли она своё мнение по той причине, что у них было чем заплатить за эту услугу или по какой-то иной, ведомо было только ей. Лазарь же не любил неопределённость в той же мере, в какой не любил попытки водить его за нос.

[indent] А Диана, вне всякого сомнения, водила.

[indent] — Доверие — очень ценный ресурс. — улыбнулся Лазарь одними уголками губ. Он сильно рисковал, принимая это решение, и всё же — если позволить вытирать о себя, об оппозицию ноги, то другие возьмут это за привычку. — И ваша сторона, признаться честно, его уже слегка потрепала.

[indent] Он беззлобно фыркнул, мельком скользнув по Лонгин взглядом. Она выглядела как обычно, но что-то Лазарю подсказывало, что внутри её распирало от ярости. Диана её раздражала — всегда, когда кто-то Лонгин раздражал, она поджимала губы.

[indent] — Наши головы — уже достаточно ценный залог. Мы ничего не знаем о маршруте, не можем быть уверены в том, что это не ловушка, раз преподобный не почтил нас своим присутствием. Свёрток же в любом случае никуда от вас не денется, пока мы вас сопровождаем.

[indent] Лазарь примирительно развёл руками, оценивая, насколько хорошо Диана вооружена. Не то чтобы он собирался с ней сражаться, но любое знание о возможностях союзника или врага никогда не бывало лишним.

[indent] — При таком раскладе вы ничем не рискуете, не так ли? Как только мы увидим бессмертную, вы получите свой ценный приз. Все останутся довольны, и наше доверие к вам будет восстановлено в полной мере.

[indent] О том, что группе бессмертных едва ли затруднительно было бы изъять у них двоих один несчастный свёрток, если они действительно планировали ловушку, он умолчал. Очевидные вещи озвучивать не стоило. По крайней мере, не Диане — она, судя по всему, была достаточно умна и пользовалась доверием Отца Дина, достаточным, чтобы представлять его на подобных встречах. В каком-то роде Диана была его устами, как Иисус был устами Бога — и это сравнение казалось Лазарю особенно забавным.

Отредактировано Lazarus Laskowski (19-08-2021 21:53:32)